Все дороги приводят меня к тебе. Дороги знают всё лучше, чем я. И я не стану искать других дорог.
Кит пишет сонет. Я это знаю, потому что в такие моменты он задумчиво мусолит кончик своей перьевой ручки во рту и пялится в потолок с таким видом, будто там расписаны все тайны мироздания. Я сижу на столе и болтаю ногами, потому что делать мне решительно нечего - дома заниматься ничем не хочется, а за окном опять дует ледяной ветер и, кажется, стреляют. Поэтому делать нечего, и я просто пялюсь на отрешенно пялящегося в потолок Кита и жду, не произойдет ли чего. Само. Есть у меня такая дурацкая привычка - откладывать решения и ждать, что проблема как-нибудь сама собой решится и все образуется без моего деятельного участия. Кстати, Кита, зовут вовсе не Никитой. Не помню, откуда взялось его прозвище: то ли от гигантского млекопитающего, с которым у него не было ничего общего, то ли от иностранного имени. Никто уже не помнит, да это, пожалуй, и не важно.
Хлопает входная дверь и в комнату вместе с потоком ледяного воздуха врывается Зяблик. Она в своем обычном состоянии - взъерошена, порывиста и с порога начинает возбужденно и эмоционально делиться с нами последними подробностями своей жизни:
-...Портнов опять меня не слушает совершенно. А вчера и вовсе уехал куда-то, не предупредив...
Кит наконец-то перестает напоминать статую и отлипает взглядом от потолка. Морщится. Ему до зубовного скрежета не нравится то, что Зяблик называет своего парня по фамилии. С Портновым она уже четыре года. Они то встречаются, то расходятся, а потом начинают встречаться вновь. Он без пяти минут ее жених, только это "без пяти минут", на моей памяти, тянется уже два года. По мнению Кита, если кто-то называет свою зазнобу по фамилии , то дела у них так паршиво, что проще разбежаться и вообще забыть друг о друге. Потому он и злится. От несовершенства Зябликова бытия и того, что она, дура эдакая, не понимает той великой истины, которая сидит в Китовой голове. Я, в общем-то, с ним согласен, но я пофлегматичнее и реагирую на все не так остро. Да и Зяблик уже девочка большая, сама разберется. Даже если она и действительно ведет себя как дура, это уже ее дело - чужие шишки себе не набьешь.
-У нас кофе кончился, - задумчиво вклиниваюсь я в поток Зябликова сознания. Забавно, мы все взрослые люди, у каждого своя жизнь, а все еще живем в одном, пусть и большом доме, хотя даже и не родственники. Просто так сложилось, а мы незаметно для себя привыкли.
Зяблик замолкает и, хлопнув ресницами на своих огромных глазищах, кивает:
-Захвачу.
Я, конечно, поступил как придурок, прервав ее на полуслове. Все-таки это все для нее важно. И тараканы в моей голове, вытанцовывающие ритуальные танцы над моим настроением уже который день, меня ничуть не оправдывают.
-Извини, - смущенно бросаю я и неуклюже слезаю со стола. Нормально слезаю, на самом деле, просто сейчас мне все что я делаю кажется дурацким и нелепым.
Она поводит плечом, будто говоря: "Ерунда", подходит ко мне и коротко обнимает. Приятно осознавать, что в жизни есть что-то хорошее и постоянное, даже тогда, когда ты сам себе не рад. Особенно в эти моменты. Они пройдут, а важное останется. Зяблик разворачивается и выходит из Китовой комнаты. Я бросаю через плечо взгляд на него самого - наш друг снова сосредоточенно разглядывал побелку на стыке стены и потолка, покусывая ручку. Делать мне здесь было решительно нечего, да и на улице все, само собой, стихло. А мне явно не помешает проветрить голову. Я встряхиваю головой и решительно направляюсь в сторону выходу.
Хлопает входная дверь и в комнату вместе с потоком ледяного воздуха врывается Зяблик. Она в своем обычном состоянии - взъерошена, порывиста и с порога начинает возбужденно и эмоционально делиться с нами последними подробностями своей жизни:
-...Портнов опять меня не слушает совершенно. А вчера и вовсе уехал куда-то, не предупредив...
Кит наконец-то перестает напоминать статую и отлипает взглядом от потолка. Морщится. Ему до зубовного скрежета не нравится то, что Зяблик называет своего парня по фамилии. С Портновым она уже четыре года. Они то встречаются, то расходятся, а потом начинают встречаться вновь. Он без пяти минут ее жених, только это "без пяти минут", на моей памяти, тянется уже два года. По мнению Кита, если кто-то называет свою зазнобу по фамилии , то дела у них так паршиво, что проще разбежаться и вообще забыть друг о друге. Потому он и злится. От несовершенства Зябликова бытия и того, что она, дура эдакая, не понимает той великой истины, которая сидит в Китовой голове. Я, в общем-то, с ним согласен, но я пофлегматичнее и реагирую на все не так остро. Да и Зяблик уже девочка большая, сама разберется. Даже если она и действительно ведет себя как дура, это уже ее дело - чужие шишки себе не набьешь.
-У нас кофе кончился, - задумчиво вклиниваюсь я в поток Зябликова сознания. Забавно, мы все взрослые люди, у каждого своя жизнь, а все еще живем в одном, пусть и большом доме, хотя даже и не родственники. Просто так сложилось, а мы незаметно для себя привыкли.
Зяблик замолкает и, хлопнув ресницами на своих огромных глазищах, кивает:
-Захвачу.
Я, конечно, поступил как придурок, прервав ее на полуслове. Все-таки это все для нее важно. И тараканы в моей голове, вытанцовывающие ритуальные танцы над моим настроением уже который день, меня ничуть не оправдывают.
-Извини, - смущенно бросаю я и неуклюже слезаю со стола. Нормально слезаю, на самом деле, просто сейчас мне все что я делаю кажется дурацким и нелепым.
Она поводит плечом, будто говоря: "Ерунда", подходит ко мне и коротко обнимает. Приятно осознавать, что в жизни есть что-то хорошее и постоянное, даже тогда, когда ты сам себе не рад. Особенно в эти моменты. Они пройдут, а важное останется. Зяблик разворачивается и выходит из Китовой комнаты. Я бросаю через плечо взгляд на него самого - наш друг снова сосредоточенно разглядывал побелку на стыке стены и потолка, покусывая ручку. Делать мне здесь было решительно нечего, да и на улице все, само собой, стихло. А мне явно не помешает проветрить голову. Я встряхиваю головой и решительно направляюсь в сторону выходу.